Вертикальная политическая интеграция или реквием по правам частной собственности

В свое время высокопоставленные государственные чиновники вслед за В.В. Путиным наперегонки заявляли о значении частного сектора в экономическом развитии государства, его ведущую роль. Неоднократно в СМИ муссировался вопрос об уменьшении налогового и чиновничьего бремени в контексте деятельности частного бизнеса. Здесь нужно отметить то, что программа реформ, заявленных руководством страны в 2000 году, была либеральной. Она должна была обеспечить надежные гарантии прав собственности, возможности для развития бизнеса и предпринимательства, усовершенствование правовой и укрепление судебной системы.
К примеру, И.Шувалов в интервью газете «Ведомости», от 15.02.2005 г. сказал: «Власти надо продемонстрировать, что госкапитализм – не наше будущее, что мы рассматриваем предпринимателей в качестве мотора общественного развития, что частная инициатива – основа рабочих мест, роста зарплат и удвоения ВВП». На встрече с руководством Торгово-промышленной палаты РФ 11.12.2007 г. В. Путин заявил: «Мы не собираемся создавать госкапитализм. Это не наш выбор, не наш путь».

Но, несмотря на манифестации подобного рода, Российское правительство во главе с правящей партией планомерно проводили в жизнь планы иного рода. А именно – формирование структуры государственного капитализма. Государство постепенно стало владельцем контрольных пакетов крупных промышленных предприятий, создало госкорпорации и холдинги, пролоббировало государственные банки. Недавние события в стране привели к пересмотру результатов приватизации и изъятию объектов крупного бизнеса в госсобственность. Таким образом государство стало самым крупным хозяйствующим субъектом. И в результате на сегодняшний день мы вступаем в эру госкапитализма.

В любом случае, по мнению многих исследователей (Поланьи К., Флигстин Н, и пр.) государство является необходимым и устойчивым институтом, создающим условия для эффективного экономического развития общества. Одной из основных его функций является защита прав частной собственности. Оно регулирует доступ физических и юридических лиц к ограниченным благам, упорядочивает претензии претендентов на права собственности, регламентирует способы и механизмы их получения. Государство в таком случае выступает как институт, имеющий ресурс принуждения и имеющий преимущественное право в использовании этого ресурса, а значит, и в создании условий для экономического развития. Известно, что чем меньше защищены права собственности, тем меньше желания у людей осуществлять долгосрочные проекты. Более безопасно вкладывать короткие деньги и извлекать краткосрочные прибыли. Поэтому в процессе формирования государства процесс формирования ожиданий субъектов рынка также меняется.
Теоретически правители имеют естественный интерес в процветании своих стран, поскольку их личный доход зависит от общего благосостояния. Это заставляет их вводить и охранять систему прав собственности, которая обеспечила бы экономический рост. На деле владельцы средств принуждения всегда испытывают соблазн переопределить права собственности в свою пользу или даже взять как можно больше дохода, не предлагая ничего взамен. Чем меньше ограничения на действия государственной власти, тем с большей вероятностью это может произойти. Такая ситуация создает институциональную дилемму: если политическое сообщество обладает достаточной властью и ресурсами, чтобы защитить права собственности в пределах своей юрисдикции (суверенитета), то оно обладает и возможностью манипулировать этими правами в свою пользу. По словам Д. Норта, «наличие государства необходимо для экономического роста; государство, однако, является источником вызванного действиями людей экономического упадка» (В. Волков. «Проблема надежных гарантий прав собственности и российский вариант вертикальной политической интеграции». Вопросы экономики. – 2010 г.)

Отсюда следует, что обеспечение прав собственности может быть только тогда, когда существуют жесткие институциональные ограничения на действия государства, исключающие возможность произвольных действий со стороны государственной и политической системы. Но постольку, поскольку никакая власть добровольно не согласится на введение ограничений, возникают трудности решения этой проблемы. Логичен вопрос: какие действия или условия могут привести к такому ограничению?

Исторической науке известно несколько ответов на этот вопрос: система распределения властей и перекрестного вето (Англия – создание независимого суда со статусом политической власти и расширение полномочий парламента); установление прямого политического контроля над государством и превращение его в «комитет, управляющий общими делами всего класса буржуазии» (К.Маркс); форма пакта о разделении властей и пр.

Дальнейшее исследование проблемы обеспечения надежных гарантий приводит нас к некоторой параллели, просматривающейся между ситуацией в Южной Корее во времена военного режима Пак Чон Хи (1962 — 1978) и современным состоянием в России. Это так называемый «кронизм», или «капитализм для своих» плюс концепция вертикальной политической интеграции. В то время в Южной Корее основными финансовыми потоками управлял узкий круг правительственных чиновников и владельцев крупных промышленных холдингов (чеболей). Кроме того, военная верхушка обеспечивала гарантии права собственности владельцам конгломератов в обмен на ренту в виде взносов в фонд правящей партии и платежей коррупционного характера.

В нашем случае имеет место наличие правящей партии, которая узурпировала власть в своих руках, превратив оппозицию в послушных марионеток. Им отведено определенное место в т.ч. и в экономической компоненте государственного поля, с возможностью принимать участие в дележке бюджетного пирога и накоплении капитала. Правящая партия с момента заключения так называемого «пакта 28 июля» укрепила свои позиции и на внутриполитической, и на внутриэкономической арене. С того момента как она покончила с частью бизнес-элиты – Хадарковский, Березовский, Гусинский и пр., — начался процесс ее капитализации, процесс перехода к прямому контролю государственными служащими партийного происхождения крупнейших экономических активов. Дело усугубилось тем, что в 2004 году была упразднена политическая конкуренция, отменены губернаторские выборы, что положило конец демократии в России и, как результат, к концу всяких гарантий частно-экономическому сектору.

То, на что надеялось, и чего ожидало российское предпринимательство, а именно – судебная реформа и реформа государственной службы были свернуты. Это указывало на то, что процесс распределения власти и превосходства права остановился. Вертикальная политическая интеграция стала набирать обороты, что в дальнейшем вылилось в российскую версию «капитализма для своих».
Последние события наших дней красноречиво повествует о том, что только бизнес, основанный на личных отношениях и участии в нем лиц, аффилированных с правящей элитой и государством, возможен как единственно эффективный. Канувшая в лету демонстративная отставка Ю. Лужкова с поста мэра г. Москвы является наглядным примером того, как партийная элита не смогла поделить «Московский» пирог. Во времена Лужкова только его супруга Батурина и лица, приближенные вместе с ней к правительству Москвы, имели возможность вести крупный бизнес на территории столицы. Об этом же говорит и приход на пост губернатора Челябинской области М. Юревича, теперь проживающего в Лондоне, у которого в 2024 г. экспроприированы все объекты бизнеса и заведено уголовное дело. Он, в свою очередь, не мудрствуя лукаво, объявил экономический и политический террор команде своего предшественника Сумина, напрочь вытеснив их из экономического поля Челябинской области. Им на смену пришли аффилированные Юревичу предприниматели. Выросла новая коррумпированная структура, посредством которой можно было «войти в Челябинск». История повторилась со всеми последующими губернаторами, за исключением Алексея Текслера. И такие примеры мы находим по всей стране.

Экономическая ситуация, созданная политической интеграцией, порождает возможности распоряжаться бюджетными средствами только в интересах правящей политической группировки. Крупные государственные программы реализуются с учётом поддержки процесса накопления капитала правящим буржуазным классом в постоянной работоспособности. Причем, осуществлять его вполне легитимно при государственной поддержке.

В таких условиях видится невозможным формирование малого и среднего бизнеса в форме экономически независимого, самостоятельного, обеспеченного гарантиями права на свое существование института. В нашем случае частная собственность приобретает легитимность за счет близости к политической власти, а не традиционным путем – труд, деньги, энергия. А потому нет гарантий защиты прав собственности от самого гаранта – государственно-политической системы, которая может в любую минуту произвести экспроприацию как самих прав, так и самой собственности.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.